lessphp error: variable @inputHeight is undefined: failed at ` margin-bottom: 10px;` /home/kobzaua/kobza.com.ua/www/templates/kobza/less/template.less on line 132 Про природу і суть російського впливу в Україні
Друк
Розділ: Історія

Виктор МироненкоЧинник «Росія» в роки четвертої і п'ятої українських республік (1991-2007гг.)

Новейшая российская и украинская историографии, расходясь в оценке многих исторических событий, признают силу влияния России в Украине. Соответственно  выстраивается и линии политического поведения: российская политика стремится это влияние сохранить и усилить, украинская – ослабить. Такой подход представляется очевидным упрощением более сложной и многомерной ситуации в российско-украинских отношениях.

Не претендуя на полное освещение этой сложнейшей темы, хотелось бы коснуться некоторых её аспектов, которые, на наш взгляд, пока недостаточно изучены и освещены.

***

Республиканская традиция в Украине имела более глубокие корни и более долгую историю, чем в России. Определить политический режим, существовавший в Украине в 1991 – 2004 гг. как Четвёртую украинскую республику, на наш взгляд, позволяет то, что ей исторически предшествовали «terra cosacorum» или «українська козача держава»[1] – гетманство; Украинская народная республика и Западная украинская народная республика, а также Украинская Советская Социалистическая Республика. Он был опрокинут в 2004 г. «оранжевой революцией». Тогда же начался незавершённый пока и не предопределённый заранее переход к парламентско-президентской «пятой украинской республике».

В российской историографии – старой и новой – в идее украинской государственности, как известно, часто усматривают внешнее влияние – пресловутую «австрийскую интригу» в её современных модификациях. Отрицать внешние воздействия на разных этапах развития идеи украинской государственности и её реализации было бы нелепо. Но даже если признать, что в этом процессе доминировали внешние факторы, главным из них всё-таки останется Россия.

Украинская государственность, говоря современным языком, это политический проект. Его успех или неудача зависели в первую очередь, от внутренней эволюции украинского общества. Он мог, при определённых условиях, реализоваться уже в XVII веке и был очень близок к осуществлению в начале XX века. Основной причиной того, что этого тогда не произошло, принято считать «российский фактор». С этим трудно спорить, но на рубеже 80-х и 90-х гг. прошлого века этот фактор неожиданно «сработал» в обратном направлении.

В том, что он сменил свою политическую валентность, главную роль сыграли геополитические обстоятельства последней четверти ХХ века. В отличие от двух «горячих» войн, итоги которых подводились на международных конференциях - Парижской (1918-1919 гг.) и Потсдамской (1945 г.), окончание «холодной войны» не было закреплено формально-правовым международным актом. Дело ограничилось ликвидацией зоны советского влияния в Европе и международным признанием образования на территории Советского Союза пятнадцати новых независимых государств. Новое «послевоенное» устройство мира создавалось ad hoc, и одним из его элементов стало государство Украина.

Как к этому относиться с исторической точки зрения? Применительно к событиям XIX века Алексей Миллер, например, предложил «рассматривать исторически реализованный вариант развития российско-украинских отношений и формирования наций в Восточной Европе как закономерный, но не предопределенный»[2]. Таким образом, А. Миллер отвергает как детерминизм, так и трактовку исторически реализованного варианта событий как несчастливой, противоестественной случайности. «Исходными для нас, - пишет он, - становятся вопросы: в чем заключалась в XIX веке альтернатива исторически воплощенному сценарию, и почему эта альтернатива не была реализована?»[3].

Единственное препятствие на этом пути состоит в том, что новые альтернативы в российско-украинских отношениях сегодня только формируются. Какие из них реализуются, а какие нет, мы пока не знаем. Но мы можем попытаться описать условия, в которых это будет происходить, и влияние на них России.

***

Прежде всего, нужно ответить на вопрос о природе и сущности российского влияния в Украине.

По многим параметрам - географически, демографически, экономически и политически - Россия и Украина не просто взаимосвязаны, они как бы дополняют друг друга. Это хорошо видно, хотя бы на одной базовой социальной характеристике - плотности населения. В Украине она составляет 76,9, а в России только 8,3 чел./км2. Исторически сложившаяся и сохраняющаяся структурная композиция социумов, когда один как бы взаимно дополняют друг друга, создаёт ситуацию, когда сходства и отличия в равной степени объективно стимулируют сотрудничество. Чтобы понять почему очевидные объективные предпосылки сотрудничества не реализуются в политической практике, нужно проанализировать всю совокупность факторов, определяющих влияние России на Украину. Их можно разделить на несколько групп.

Во-первых, это факторы географические. Размеры территорий двух стран, конечно, несопоставимы. По занимаемой территории Россия является самым большим государством в мире (17 075 400 км 2), а Украина самым большим, из государств, целиком расположенных в Европе (603628 км 2). Протяжённость их общей границы составляет 2292,6 км. - треть всей государственной границы Украины. Своими восточными рубежами она соседствует с наиболее населёнными, схожими по климатическим условиям регионами Российской Федерации. Центральная историческая часть России и Украина находятся на тесно сообщающихся пространствах.

С.М. Соловьёв описывал их так: «Перед нами обширная равнина: на огромном расстоянии от Белого моря до Чёрного и от Балтийского до Каспийского путешественник не встретит никаких сколько-нибудь значительных возвышений, не заметит ни в чём резких переходов»[4]. Равнина эта покрыта плотной сетью рек, которые своими бассейнами, начиная со знаменитого пути «из варяг в греки» и «волжско-каспийского» пути, связывали воедино огромную территорию. Что касается Урала, Сибири и Дальнего Востока, то они изначально и особенно в XIX и ХХ вв. заселялись в значительной мере выходцами из территорий, вошедших сегодня в состав украинского государства.

Таким образом, провести ясную, исторически обоснованную границу между Россией и Украиной, чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Именно поэтому благом для обеих стран было то, что государственное разделение в 1991 году произошло просто по административной границе, сложившейся в СССР.

Ко второй группе можно отнести культурно-исторические факторы. Даже для Европы, с её этнической теснотой и пестротой, взаимосвязь развития русского и украинского этносов, явление выдающееся. Споры о правомерности разделения этих этнических массивов вообще, не говоря уже обо всех обстоятельствах и эпизодах их более чем тысячелетнего сосуществования, ведутся давно.

Характеризуя освоение славянами восточно-европейской равнины, В. Ключевский подметил одну его замечательную особенность. «Оно распространялось по равнине, - пишет он, - не постепенно путём нарождения, не расселяясь, а переселяясь, переносилось птичьими перелётами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые. При каждом таком передвижении оно становилось под действие новых условий, вытекавших как из физических особенностей новозанятого края, так и из новых внешних отношений, какие завязывались на новых местах. Эти местные особенности и отношения при каждом новом размещении народа сообщали народной жизни особое направление, особый склад и характер. История России есть история страны, которая колонизуется»[5].

М.Грушевский усмотрел в этом «традицию старой московской историографии…- события украинской истории обычно входили эпизодами в традиционную схему восточноевропейской, или как она обычно зовётся – «русской истории»[6].

Два этих суждения не противоречат друг другу. Это, скорее, взгляды из разных точек на один и тот же исторический процесс. Украина была демографической базой «большой» России, не переставая при этом быть Украиной. Огромные избыточные пространства России постоянно вбирала избыточное население Украины. Сегодня миграционные потоки из Украины стремительно переориентируются в западном направлении, что может решительно изменить демографическую ситуацию в России. К началу нынешнего столетия, Россия перестала быть «страной, которая колонизуется». Это обстоятельство совершенно не учитывается в Украине при конструировании «имперских» моделей российской политики.

Культурные влияния России на Украину и Украины на Россию, которые тоже следует отнести к этой группе, настолько глубоки и многообразны, что могут и должны быть объектом специального исследования.

К третьей, очень важной группе факторов, определяющих силу взаимозависимости России и Украины, относятся факторы экономические. Хозяйства двух стран и сегодня, спустя почти двадцать лет после их разделения, во многом ещё остаются частями одного большого хозяйственного комплекса. Российская его часть больше и автономнее. Украина, как никакая другая республика СССР зависела от кооперационных связей и, в первую очередь, с Российской Федерацией. 30% процентов машин, произведенных в Украине, 42% цветных металлов, 81% нефтехимических продуктов потреблялись за пределами Украины. 80% украинского экспорта в СССР приходилось на РСФСР [7].

Российский и украинский рынки, несмотря на все перипетии последних лет, продолжают во многих отношениях дополнять друг друга. При этом российский рынок, в силу своей ёмкости, имеет большее значение для Украины, чем украинский для России. Немаловажным обстоятельством является и то, что у двух экономик была общая энергетическая база.

Во время первой индустриализации – в конце ХIХ – начале XX вв. и второй – уже в советское время этой энергетической базой был Донбасс. Позже ею стали, освоенные общими усилиями, нефтяные и газовые месторождения Западной и Восточной Сибири. В 1991 г. они отошли к России. Разработка собственных месторождений углеводородов в Украине была почти прекращена, как не рентабельная. Кстати, именно этим, наряду с культурно-бытовыми отличиями, можно объяснить упорную ориентацию Донбасса и Приднепровья на интеграцию в восточном, российском направлении. Угроза энергетического голода для них куда актуальнее и опаснее, чем, например, для западных украинских регионов.

Очень интересна пятая группа факторов взаимозависимости – политических.

Общеизвестно утверждение З. Бжезинского, что Россия может быть значимой геополитической величиной только вместе с Украиной. Видит он и внутриполитические взаимозависимости. «Если Украина по-настоящему станет демократической и по-настоящему европейской, - пишет З. Бжезинский, - тогда и России придется стать такой»[8].

З. Бжезинский, может быть, излишне категоричен, но трудно не согласиться с тем, что внешнеполитические приоритеты – глобальные у России и региональные, европейские у Украины – могут быть реализованы в исторически приемлемые сроки только при их тесном политическом взаимодействии. «В широком смысле Россия, - пишет В. Соловей, - может претендовать на возвращение статуса великой державы, только будучи интегрированной с Украиной политически и экономически. Это, конечно, недостаточное, но абсолютно необходимое условие восстановления России как мирового (или хотя бы европейского) центра силы»[9].

Прочно укоренившееся в России и в Украине мнение о том, что упомянутые внешнеполитические ориентации несовместимы и являются препятствием на пути к партнёрским отношениям и политическому сотрудничеству, на наш взгляд, очень поверхностны и очень вредны. Заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин справедливо заметил, что «здравый смысл должен победить. Старые и новые комплексы, мифы и опасения должны уйти, освободив место доверию и взаимному уважению. Стабильная Россия и стабильная Украина должны быть друзьями и партнерами»[10].

Из всего сказанного можно сделать, как минимум, два вывода. Первый состоит в том, что сила российского влияния на Украину вытекает, на наш взгляд, не столько из её сравнительно большего экономического и политического потенциала, сколько и прежде всего, из высокой степени взаимозависимости. Если она ослабевает, уменьшается и российское влияние. Второй – что украинскую политику России лучше строить, опираясь не на влиянии России на Украину, а на их взаимные влияния, не на расхождениях национальных интересов и целей, а на их совпадениях.

Если посмотреть с этой точки зрения на новейшую историю российско-украинских отношений, цели и формы использования российского влияния в Украине, можно выделить несколько периодов.

В годы, непосредственно предшествовавшие рассматриваемому периоду – в 1988-1991 гг.- политические элиты двух союзных республиках СССР, или, как тогда их называли «номенклатура», выходили из-под контроля союзного центра. Есть много подтверждений того, что они согласовывали свои действия. Так, договор между РСФСР и УССР, заключенный в Киеве 19 ноября 1990 года, был правовым эскизом межгосударственных отношений России и Украины. В нём ясно прослеживается и согласованность действий российского и украинского руководства по перехватыванию полномочий Союзного центра[11].

Иван Плющ, например, вспоминает, что Леониду Кравчуку было дано понять - Россия поддержит толкование результатов референдума как санкции на выход Украины из Союза, и в свою очередь воспользуется этим, чтобы окончательно заблокировать «новоогарёвский процесс».

Разрушая союзные структуры, российское руководство рассчитывало, по-видимому, на силу притяжения России для других союзных республик. Расчёты эти не оправдались. Полагаться в российско-украинских отношениях на историческую традицию или силу российского влияния не следует. Само по себе оно не обеспечивает России ведущей роли на постсоветском пространстве.

Центральным в ряду событий, приведших к образованию украинского государства, было провозглашение 12 июня 1990 года государственного суверенитета Российской Федерации. «Сторонники Ельцина в походе против Горбачева, - писал Анатолий Уткин, - как бы "забыли" о более широком историческом масштабе, о более крупной общей картине»[12].

Вполне может оказаться, что главным процессом XXI века будет создание большого числа новых государств, отколовшихся от своих прародин-материков[13]. В том числе и после признания многими государствами самопровозглашённой независимости Косово нельзя исключить, что число национальных государств будет стремительно возрастать, а значение института национальной государственности уменьшаться. Если это так, то государственное разделение России и Украины – одно из самых масштабных его проявлений этого глобального процесса. Его следствием может стать «обратная субсидиарность», то есть постепенное перемещение основных политических функций национальных государств на межгосударственный уровень будет постепенно превращать их в культурно-национальные автономии.

Как впишется в эти глобальные тенденции поздний государственный суверенитет Украины? Как относиться к стремлению части украинского политического класса положить его на алтарь ЕС и НАТО? На эти вопросы ответа пока что нет.

Но, вернёмся к истории. Государственный суверенитет, как уже отмечалось, первой провозгласила Российская Федерация. Потом инициатива стала постепенно переходить к украинскому руководству. Россия не препятствовала этому. 1 декабря 1991 г. на Украине состоялся референдум, а уже 4 декабря 1991 г. было заявлено о признании Российской Федерацией её государственного суверенитета[14]. В Беловежской Пуще инициатором «переустройства Союза» выступил уже, по его собственному признанию, Л. Кравчук. Б. Ельцин, явно не желавший быть инициатором развала страны, после некоторых колебаний, поддержал его[15].

В стремлении к независимости украинская политическая элита проявила настойчивость, особенно на заключительной стадии Ново-Огарёвского процесса[16]. Но первенство и главная «заслуга» в разрушении СССР, несомненно, принадлежит Российской Федерации. У колыбели государственной независимости Украины, таким образом, стояла Российская Федерация. Этим, в том числе, определялась сила российского влияния на первом этапе раздельного государственного существования России и Украины.

Оно не было тогда реализовано. Этому помешали как сложность разделения единого хозяйственного комплекса и целостного политического организма, так и особенности общественного сознания, самосознания и самоидентификации новых политических элит.

В 1992 - 1999 годах стало ясно, что Украине отделиться от России было намного проще, чем преодолеть силу её притяжения. А России легче было формально признать государственный суверенитет Украины, чем принять его на деле.

Государственный суверенитет обеих стран наполнялся экономическим и политическим содержанием из общего наследства, доставшегося от СССР. Это вызывало споры по целому ряду проблем: контроля над ядерным потенциалом СССР, раздела народно-хозяйственного комплекса, вооружённых сил, активов и пассивов СССР и т.д. Интересы сторон сталкивались, а времени на их согласование не хватало. Обе стороны начали прибегать к политическому давлению. У России для этого было больше возможностей. По ряду проблем, особенно по вопросу о передаче ядерного оружия, Российская Федерация в этот период выступала заодно с ведущими мировыми державами.

Период между 1998 и 2004 гг. характеризовался некоторым потеплением российско-украинских межгосударственных отношений.

Формирование собственных финансовых и хозяйственных систем в обеих странах было в основном завершено. Относительная лёгкость, с которой Украина пережила дефолт 1998 г. в России, показала, что разделение в основном состоялось.

«В 2000 г. в двусторонних отношениях возникла качественно новая ситуация, - отмечает А. Мошес, - позволяющая говорить о складывании среднесрочного окна возможностей для их существенного улучшения»[17].

Способствовало этому и то, что в обеих стран был примерно одинаковый политический режим президентской республики. Правда, для России, если не принимать в расчёт короткий период деятельности Временного правительства между мартом и октябрём 1917 г., это была вторая республика, а для Украины, как уже говорилось в самом начале, - четвёртая.

Конституцией 1993 г. российский президент был наделён очень большими полномочиями. Стремление Л. Кучмы приблизить характер своих полномочий к тем, которыми располагал Б. Ельцин, а также неудачная попытка, тоже по примеру Б. Ельцина, передать полномочия выбранному им преемнику, осенью 2004 г привели к политическому кризису.

«Неспособность использовать нынешнее окно возможностей… - писал в этой связи А. Мошес, - скорее всего, приведет к восстановлению преобладания парадигмы распада и цент­робежных тенденций»[18]. К сожалению, он не ошибся.

Началом последнего периода можно считать принятия в Украине ряда конституционных законов в процессе урегулирования политического кризиса 2004 г.

Об «оранжевой революции» в России было сказано и написано очень много, но мало кто обратил внимание – и в России, и в Украине - на то, что она, помимо прочего, означала исчерпанность «украинского проекта» в том виде, в котором он достался новой Украине от её истории. Украина теперь может лишиться своего государственного суверенитета только в случае очень грубых политических ошибок, каких-либо чрезвычайных внутриполитических обстоятельств, либо в силу частичного или полного делегирования связанных с ним прав некоему межгосударственному объединению.

То есть, при более внимательном рассмотрении оказывается, что Россия по отношению к «пятой украинской республике» выступает в непривычной для неё роли поборницы сохранения государственного суверенитета Украины. Возможно, это самое существенное и не замеченное многими изменение в украинской политике России при Владимире Путине, неожиданное следствие перехода к политике прагматизма.

Нетрудно заметить, что «фактор Россия» и при образовании четвертой украинской республики, и в становлении пятой ведёт себя как-то странно. Мы помним, как внезапно в 1991 году он изменил свою валентность на противоположную. Сегодня, объективно, он защищает молодой государственный суверенитет Украины, от политической торговли им. Складывается впечатление, что сами творцы российской украинской политики не только не осознают этой объективной тенденции, но и сопротивляются ей, как могут[19].

Базовые характеристики взаимной зависимости остались теми же. Внешне влияние России на политическую борьбу в Украине сохранялось. Партия регионов и партия «Единая Россия» тесно сотрудничают[20]. Возобновился рост товарооборота между двумя странами. Но относительная политическая значимость российского фактора в украинской политической жизни неуклонно уменьшалась. Создавалось впечатление, что чем жёстче ведёт себя по отношению к Украине Россия, тем увереннее чувствуют себя политические силы, выступающие за исключительную европейскую и евро-атлантическую её политическую ориентацию.

Парламентские выборы 2006 и 2007 гг. показали относительную устойчивость политического режима «пятой республики», который Россия упорно не желала признавать, свернув диалог на высшем уровне до минимума. Это происходило в условиях, когда в Украине ни европейская, ни российская интеграционные ориентации объективно не получили решительного преобладания. Не говоря уже об ориентации на НАТО в обеспечении национальной безопасности.

Чем дальше, тем яснее видна была «ахиллесова пята» украинской политики России. Экономический прагматизм, привнесённый в неё В. Путиным, вступает е противоречие с традиционными средствами политического воздействия на Украину, использовавшимися в предыдущие периоды. Это ставит в повестку дня вопрос о необходимости анализа эффективности и коррекции украинской политики России. И, судя по некоторым внешним признакам, такой анализ начался.

«Наступательная внешняя политика, которую проводила Россия в последний год, - пишет Ф. Лукьянов, - уже исчерпала свой ресурс и возникала необходимость перейти к мягкой тактике»[21]

«Санкции не приводили к нужным результатам ни в одном районе мира. – отметил в недавнем интервью министр иностранных дел России С. Лавров. - Проблемы надо решать не через диктат, а через взаимный уважительный диалог…Мы за то, чтобы все страны, которые являются близкими соседями для России, могли свободно реализовывать свой потенциал»[22].

Высказывание российского министра относилось к Беларуси и её отношениям с США. Если бы это правило соблюдалось самой Россией в её отношениях с Украиной, мы бы не имели и половины тех проблем, с которыми сталкиваемся сегодня.

Диалог на высшем уровне возобновился в феврале 2008 года. Важно, чтобы он продолжался. Двусторонние межгосударственные отношения России и Украины, как это уже хорошо видно, могут быть как мощным стимулом экономического развития и политической стабилизации, так и не менее сильным сдерживающим или даже дестабилизирующим фактором. То есть они политически амбивалентны, и только политическая воля может направить их в то или иное русло.

В России распространено мнению о том, что её влияние на Украину, было и остаётся более сильным, чем обратное воздействие. Оно основывается на макроэкономических сопоставлениях; на признании зависимости Украины от поставок энергоносителей из России; и, конечно, на том, что новое российское государство, как правопреемник СССР и наследник его ядерного потенциала играет более заметную роль в мировой политике.

Министр иностранных дел России С.Лавров объяснил, почему Россия по-прежнему будет играть главную роль в СНГ. По его словам, в любом интеграционном объединении более крупная экономика всегда имеет и больший голос в решении практических вопросов[23].

Всё это так. Отмеченная взаимозависимость в Украине проявляется раньше и отчётливее чем в России. Однако было бы ошибкой недооценивать обратные влияния. По целому ряду важнейших параметров – демографических, культурно-исторических, геополитических и других - Украина оказывает сильное корректирующее воздействие на эволюцию российского общества.

Большую опасность для геополитической реабилитации России представляет то, что со времени «оранжевой революции» в ней наметилась и окрепла тенденция «политической усталости» от Украины, выдаваемое по недоразумению за политический прагматизм.

Не может быть прагматизма в российско-украинских отношениях пока не будет уяснено, какая именно Украина, и какой характер отношений с ней отвечают национальным интересам России. С другой стороны, именно экономический прагматизм или, если сказать точнее, политический прагматизм, подчиняющий все второстепенные политические цели главной – экономической и политической модернизации России, чем дальше, тем больше будет диктовать решительное и глубокое изменение всей российской политики на этом направлении, прощание с политическими стереотипами и историческими мифами прошлой эпохи.

Один из крупнейших российских европеистов Юрием Борко как-то сказал о том, что «складываются благоприятные условия для поворота в российско-украинских отношениях - благоприятные и в политике и в экономике. Этот поворот необходим в двух аспектах. Первый - поиск взаимоприемлемых компро­миссов там, где существуют реальные проблемы и расхождения; второй - изменение язы­ка общения, который надо очистить от старых стереотипов, великодержавной и национа­листической риторики»[24]. Это правильное, на мой взгляд, суждение было высказано восемь лет тому назад, но поворот, о котором идёт речь, так и не состоялся.

***

Поль Валери считал историю «самым опасным из всех продуктов… Она, говорил он, «побуждает к мечтаниям, она опьяняет народы, она пробуждает у них ложные воспоминания, растравляет старые раны, лишает их покоя и ввергает их в манию величия или преследования»[25].

Вряд ли все с ним в этом согласятся, особенно историки, но российско-украинские отношения, особенно в период «пятой украинской республики» при ближайшем их рассмотрении, говорят, что Валери удалось подметить нечто существенное в отношениях истории и политики.

Здесь невольно вспоминается то, что последнее прижизненное издание произведений выдающегося украинского историка Ивана Лысяка (Рудницкого) было назван им очень удачно – «Между историей и политикой». Издавая в России том его избранных сочинений – первый в серии «Библиотека украинской мысли» - мы не смогли найти для него более удачного названия.

Политическая роль Украины в Европе сегодня амбивалентна. Она может стать и пальмовой ветвью мира, и яблоком раздора, может быть как самым широким мостом в Европе, так и самой высокой стеной в ней. Зависит это, в первую очередь, от того какой будет украинская политика, но не в меньшей мере от того, какой будет политика российская, от того как будет использовано влияние России в Украине, которое хотя и уменьшилось в последние годы, но при адекватном его восприятии и правильном использовании, может оказать большое, даже решающее воздействие на будущее Украины, самой России и всей Европы.

Виктор МИРОНЕНКО. 

Институт Европы Российской Академии наук.

Ця електронна адреса захищена від спам-ботів. вам потрібно увімкнути JavaScript, щоб побачити її.  



[1] См.: Ucraina – terra cosacorum. Українська козача держава. Київ, Видавництво «ЕММА». – 2004. 1500 с.

[2] Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIXв.). – СПб.: Алетейя, 2000. с. 22

[3] Там же.

[4] С.М. Соловьёв. Сочинения. Книга 1. История России с древнейших времён. Тома 1-2. - М.: «Мысль», 1988. С. 56.

[5] В. О. Ключевский. Курс русской истории. Ч. 1.// Сочинения в девяти томах. Т. 1. – М.: «Мысль», 1987. С. 50.

[6] Михайло Грушевський. Історія України-Русі. Т. 1. – К.: «Наукова думка». 1991. С. 3.

[7] Україна - Росія:проблеми економічної взаємодії. За ред. Пирожкова С.І., Г'убського Б.В., Сухорукова А.І. - К.: НІУРВ, 2000. с. 23

[8] Збигнев Бжезинский. Европа от Карбо Да Рока до Камчатки. Интервью. Зеркало недели. – 2005. – 3 – 9 декабря.  

[9] Валерий Соловей. Что мы хотим на Украине? «Политический класс». – 2006. – 16 апреля.

[11] Укра1на – Росс1я, 1990-2000 рр.: Документи та матер1али / Редколл.: О.О. Чалий ( в1дп. Ред.), Г.В. Берденн1ков ( голова ) та 1н. – К.: Юр1нком 1нтер, 2001. – 776 с.

[12] Анатолий Уткин. 200 или 800 стран? Московские новости. № 25 (29.06 - 05.07.2007) 

[13] См. напр.: Николай Плотников. Анахронизм безусловного суверенитета. «Апологиия». №3(3) май 2005

[14] См.: Заявление Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина о признании Россией независимости Украины // Россия - Украина. 1990-2000. Сб. док. В 2-х кн. Кн.1. 1990-1995. - М., 2000. С.32.

[15] См.: Кравчук Л.М. Тайна Беловежской пущи // Пять лет после Беловежья. Что делать? Материалы «круглого стола», состоявшегося в Горбачёв-фонде 16 декабря 1996 г. - М., 1997. С.149-155.

[16] См.: Горбачёв М.С. Декабрь-91. Моя позиция. - М., 1992. С.16-17; Союз можно было сохранить. Белая книга. Документы и факты о политике М.С. Горбачёва по реформированию и сохранению многонационального государства. - М., 1995. с 244-246.; Союз можно было сохранить. Белая книга: документы и факты о политике М.С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. – М.: Издательство «Апрель-85». 1995. – 351 с.

[17] Аркадий Мошес. Современное состояние и перспективы российско-украинских отношений. http://www.niiss.ru/07.shtml

[18] Аркадий Мошес. Указ. ст.

[19] Автору приходилось отмечать это ещё в 2004 г. См.: Виктор Мироненко. Глеб попутал… Метаморфозы российской внешней политики накануне президентских выборов в Украине. «Зеркало недели». 13 ноября 2004 г.

[20] Отношения между российской партией «Единая Россия» и Партией регионов базируются на основании Соглашения о сотрудничестве, подписанном в 2005 году, а также Меморандума о направлениях сотрудничества между двумя политическими силами. Виктор Янукович участвовал в работе последнего съезда Единой России в декабре 2007 г.
См.: http://www.unian.net/rus/news/news-226801.html

[21] «Ведомости» 23 января 2008 г.

[23] «Ведомости» 23 января 2008 г.

[24] Юрий Борко. Фактор европейской интеграции в отношениях между Украиной и Россией.  «Версии», № 33, 4 октября 2000, с. 3-9.

[25] Цит. по: История Древнего Рима.// Под. Ред. Проф. Мишулина А.В. М., 1946. С. 54